"Ребята!! Будем жить!" (с) лейтенант Скворцов
Он долго спал, ровно 70 лет назад, 18 сентября 1941 года, его покинули последние живые души. Они ушли, закрыв за собой его стальные веки. Уходя, они долго стояли в его бетонном коридоре, стояли и молчали. В этом молчании было все: и благодарность за то, что он спасал им жизнь, и прощание, извинение за то, что сейчас они уходят, и обещание вернуться. Он чувствовал тепло их рук на своих бетонных стенах, чувствовал дыхание и биение их сердец. За это время они стали частью его живого организма, единым целым, которое в штабных докладах и сводках с фронта имело сухое и четкое название – ДОТ 205. Читать дальшеОни ушли, оставив не запертой его мощную, бронированную дверь и с этого момента в нем поселились одиночество и пустота. Только ветер гулял его коридорами, пытаясь попасть в самые отдаленные его уголки, – туда, куда за предыдущие 70 дней не смогла попасть ни одна чужая живая душа.
Он не понимал зачем они ушли. Ведь сколько дней он оберегал их, стал для них родным домом и укрытием, а еще он был их грозным оружием. Всем своим существом он осознавал свою мощь и величие. С момента рождения в 1932-м, еще не понимая, что он такое и для чего он создан, он все же понимал что он особенный. Множество людей трудилось над его созданием, с любовью они создавали его бетонные коридоры, боевые рубки, тщательно выбирали направление для его зорких, но еще пока не видящих глаз, монтировали множество различных систем, которые позволили ему дышать, слышать, а главное – говорить. Весь смысл его создания был направлен на то чтобы в нужный момент он смог своим голосом остановить врага и повернуть его вспять. А ему так хотелось говорить прямо сейчас, выразить людям всю благодарность за его создание и громко прокричать «Я живу!!!!!». Но все, кто его окружал, говорили – «не спеши, твое время еще придет».
Когда было закончено строительство, ему дали имя – ДОТ 205, и он гордился этим именем, как гордились этим все те люди, которые теперь постоянно несли службу около и внутри него. Они становились родными ему людьми, были его неотъемной частью. Они обращались к нему как к своему, но в тоже время уважительно, как к лучшему среди равных, среди множества бетонных укреплений, больших и малых ДОТов, капониров и убежищ в одной мощной системе, которую люди назвали КиУР. Он не видел своих собратьев, но знал, что множество их создается вокруг большого города, который они призваны защищать. Стальные нити, проложенные людьми под землей, связывали их, и они могли неслышно для человеческого уха переговариваться между собой. Он осознавал, что среди огромного количества его собратьев он один из лучших, в нем сосредоточена огромная мощь и сила голоса, способная повергнуть любого противника. И он гордился этим, и как маленький ребенок мечтал только о том, что бы как можно скорее доказать это всем.
Что такое десятилетие в жизни человека? Это довольно много. Это определенный жизненный этап. За 10 лет люди меняются, порой очень сильно, а иногда и просто уходят навсегда. Для фортификационных сооружений – это всего лишь короткий миг. Он только научился открывать стальные веки, слушать и понимать команды людей, помогать им решать поставленные извне учебные задачи, он только научился жить в коллективе, который люди назвали гарнизон ДОТа. Но так повелось, что фортификационные сооружения иногда живут столетиями, а момент, ради которого они создавались, порой наступает почти мгновенно. Так было и с ним. Момент истины для него наступил летом 41го. Но он был готов к нему, он его ждал, ждал с нетерпением, каждой своей клеточкой мечтая о том что он наконец- то сможет закричать на весь огромный мир и доказать всем, что он действительно один из лучших.
Летом 41го все как-то вокруг изменилось, появилось множество людей, копавших и строивших вокруг него полевые укрепления. Теперь внутри него постоянно находился его гарнизон, во главе с его командиром. Командира он уважал и любил. Он был стержнем их боевого духа и умения, а в дальнейшем – упорства, мужества и стойкости. Все вокруг говорило о том, что его момент вот-вот должен наступить: ему часто поднимали его стальные веки, он долго всматривался в свое поле, смотрел на горизонт, пытаясь высмотреть что-то через свои оптические глаза. Видел множество идущих людей. Они шли перед ним по дороге через мост и дальше к большому городу, шли усталые, порой оборванные и грязные. Из всей этой массы измученных людей исходил ужас от неотвратимого приближения чего-то неизвестного и страшного. Все чаще «свои» закрывались внутри, и все чаще командир слушал телефонную трубку, а потом долго о чем-то думал. Все собирались вокруг него и о чем-то спрашивали. Среди массы вопросов и ответов, он лишь различал такое долгожданное для себя… «- скоро». Его переполняло радостное возбуждение, как маленький ребенок, он хотел прыгать от радости, ведь то, ради чего он появился на свет, скоро должно случиться; и он скрипел петлями дверей, гремел заслонками, пел песни, гоняя воздух в системе воздухоочистных коммуникаций.
И этот день настал.
Все было как обычно, но вдруг земля над ним глухо ухнула от сильного взрыва, потом еще и еще, так продолжалось довольно долго. Все «свои» заняли боевые посты, а командир сквозь глаза перископа смотрел вперед, туда, откуда неслась лавина снарядов. Неожиданно все его стальные глаза распахнулись, и он увидел множество людей бегущих в его сторону, это были свои солдаты, а вокруг все полыхало в огне, лежали убитые и раненые. Его острый, зоркий взгляд устремился далеко вперед. «Чужих» он еще не видел, но их приближение, их присутствие здесь он уже чувствовал. То в одном, то другом месте незнакомым отблеском чужого цвета блеснет каска, то другим, незнакомым ему голосом заговорит оружие. И вдруг они появились, резко, сразу и повсюду. Они бросились к нему, стараясь как можно быстрее преодолеть расстояние в 200-300 метров. Он сам не понял, как это произошло, но то, о чем он так долго мечтал, произошло как самое обычное и привычное для него явление. Он заговорил всеми своими пулеметами, и голос его был самым красивым из всех тех, что он когда-либо слышал. Его мощный, раскатистый бас заглушил все прочие голоса на поле боя, он разнесся на многие километры вперед. Он говорил всеми своими оголовками, стараясь выплеснуть все то, что накопилось в нем за время ожидания. Голос его пулеметов был различным, но вместе они сливались в красивую симфонию, такую, которую в силах исполнить лишь большому симфоническому оркестру. В этих голосах было все то, чему его учили и для чего он создавался. Но вся красота его голоса несла за собой еще и смерть, которая касалась всего живого, на что он устремлял свой зоркий взгляд. Все закончилось так же мгновенно, как и началось. Но за эти несколько минут он стал другим, от былого ребячества не осталось и следа, он стал защитником своего рубежа. В дальнейшем он стойко его охранял, оберегал «своих», прикрывал «свою» пехоту и зорко высматривал «чужих» и при их появлении его голос вновь песней разливался над полем. Но если бы только все зависело от него….. враг упорно пытался прорвать линию обороны.
По стальным нитям он слышал, как упорно и героически сражаются его собратья, он слышал, как один за другим они погибали, издавая свой предсмертный крик. «Чужие» и его взяли в кольцо, но не зря его так долго создавали и строили, не зря вкладывали в него свои души и знания. Подступить к нему они не смогли. Только издали они могли обстреливать его стальные бойницы и бронированную дверь. Но броня надежно защищала его и его гарнизон. Именно его мощь давала командиру и всему гарнизону уверенность в своей неприступности. Он сберег своих солдат, он пережил с ними каждую минуту окружения и бомбежек, он поддерживал свою пехоту в контратаках, радовался со всеми, когда их вновь деблокировали, он слышал, как командующий благодарил его командира по стальным нитям подземных проводов. Слава о нем и его гарнизоне разносилась по всей огромной советской стране, их знали в самых отдаленных уголках Родины. И они все гордились этим. И казалось, что ни что не может изменить этого. Все 70 дней с момента первого боя они были одним целым. Но на войне солдаты подчиняются своим приказам, а ДОТы живут по иным законам. И его командир получил приказ, он зачитал его всем и его слова прозвучали как приговор, приговор ему, – его оставляют. Жизнь для него навеки остановилась на дате «18» сентября 1941 года. Они ушли. А он еще слышал их шаги туннелями, слышал их голоса и по мере того, как они уходили, из него уходила жизнь. Наступила тишина. Он долго ждал и надеялся, он вслушивался в мертвую связь, всматривался уже неживыми бойницами, пытаясь увидеть луч надежды на дальнейшую жизнь. Но только ветер гуляющий туннелями, вода и земля станут его собеседниками на долгие времена.
Что такое десятилетия в жизни фортификационных сооружений? Это миг, но за этот миг многое успело произойти, он чувствовал, что извне все изменилось. Иногда он слышал голоса людей и даже иногда они произносили фамилию его командира. Это были такие же голоса как у тех, кто его строил, в нем сражался, как у тех, кто давал клятву не забыть его. Но никто в него не входил, никто не пытался разбудить его уснувшие жизненные системы. Но он продолжал верить, что о нем вспомнят и вновь заговорят, как об одном из самых лучших в системе Киевского укрепленного района. В жизни часто бывает так, что мечты разбиваются об жестокую действительность. То, что в 41м не смогли сделать «чужие» произошло совсем недавно. Сначала он радовался появлению людей в свих туннелях, голоса у них были такие же, как и у тех, кто уходил из него в далеком 41м, но вот только входили они не как хозяева, вернувшиеся к себе домой. Они вели себя как воры, как шакалы, подобравшиеся к раненому зверю: они крались по его коридорам, пытаясь найти, отломать и утащить свою добычу. Они уничтожили все его жизненно важные системы, лишили его возможности дышать, слышать, видеть. Днем и ночью резали они его броню, срезали металлические детали конструкций, разрывали его тело в поисках металла. Ради собственной наживы они уничтожили все, оставив лишь его пустые глазницы. Еще оставили возможность думать.
Все его мысли были о том, что неужели те сотни погибших людей, его гарнизон и его командир, неужели они сражались и умирали ради того, что бы теперь те, кто живет на этой земле благодаря их смерти, так относились к их памяти, неужели ради этих созданий на его склонах навеки полегла пехота, а они даже не удостоили их человеческим погребением?! Почему они не хотят помнить о подвиге своих собратьев, почему история их ни чему не научила?! Почему для того, что бы заставить людей задуматься, нужно заставить людей это все пережить заново?! Много «почему», на которые он не находил ответа. Он помнил последние слова Ветрова: «- мы уходим, но мы вернемся. Но даже если на этом пути нам предстоит погибнуть, то наша смерть уже не будет напрасной, она станет вкладом в нашу большую Победу, Победу ради наших будущих поколений». Неужели ради вот этих людей они ковали свою большую Победу?
Время шло, но как зверь, притаившийся в засаде, он ждал и еще не видел того что происходит, но каждой частичкой своих бетонных туннелей ощущал приближение так долго ожидаемого чувства. Чувства осознания своей необходимости. Пришедшие люди были совсем другими, они были такие же, как те, кто строил его. Медленно и упорно они вычищали его туннели от земли и мусора, пытались осушить его казематы от заполнивших подземных вод. Бережно относились к оставшимся деталям его конструкций. Они устанавливали ему части давно утраченных важных систем, вновь установили стальные веки и протянули стальную нить проводов, он вновь стал слышать. Еще не веря своему счастью, он уже почувствовал неотвратимое приближение чего-то дорого и желанного. Он услышал родные голоса его гарнизона, слышал команды и главное, услышал, как в туннеле раздались звуки шагов, такой звук могли издавать только сапоги, точно такой звук разносился туннелем, когда шел его командир. Он почувствовал теплоту его руки, которой тот провел по его холодным бетонным стенам и голос: «- Я вернулся. Гарнизон к бою!» И это было самое дорогое, что происходило в его жизни. Вся обида, которая накопилась в нем за все годы одиночества, мгновенно улетучилась через открытый дверной проем. Его гарнизон вновь встал на боевых позициях, и их работа была четкой и слаженной как 70 лет назад.
Неожиданно телефонная трубка прокричала «ДОТ огонь!!!» и его стальные веки окрылись и он, словно пробудившись от долгого сна, смотрел завороженным взглядом на все происходящее вокруг. Увидел яркое небо и бегущих «своих», которые спешили укрыться под защиту его бетонной мощи. Увидел множество стоящих людей на другой стороне реки. Он смотрел на свое поле и не узнавал его, как сильно оно изменилось, но все же это было его поле, и его зоркий взгляд вновь, как много лет назад, устремился вперед, в мгновение позабыв о чувствах, нахлынувших на него. Он на боевом посту и это его рубеж. «Чужих» он еще не видел, но их приближение, их присутствие здесь он уже чувствовал….. И вдруг они появились, резко, сразу и повсюду. Они бросились к нему, стараясь как можно быстрее преодолеть расстояние всего лишь в 50 метров. И вновь, как тогда, все произошло как само собой разумеющееся. Его раскатистый голос раздался над его полем боя, заставив замолчать всех: своих, чужих и даже комментатора на другой стороне реки. Все присутствующие молча слушали симфонию пулеметного огня в исполнении его пулеметов. И в звуке этой симфонии четко различалось- Я ЖИВУ!!
-
-
04.10.2011 в 21:03Автор- то кто?
PS: Эх! Трудно быть советским человеком, это когда честь и совесть в прошивке
-
-
04.10.2011 в 21:04таки да, коллега....
-
-
04.10.2011 в 22:32Без преувеличений, огонь "Максимов" из амбразур, это еще та музыка... Это непередаваемо, слышать надо...